Монашеские обеты

Исполнение заповедей Господних — это узкий тернистый путь к жизни вечной. Множество препятствий, проистекающих от похоти плоти, похоти очес и гордости житейской (1 Ин. 2, 16), встречают здесь благочестивого христианина. Тем, кто на пути веры, нравственного совершенства и любви почувствует себя немощным преодолевать эти препятствия, Церковь предлагает особые средства к победе над страстями. Эти средства состоят в принятии и исполнении обетов, которые в Евангелии предлагаются не как заповеди, но как советы для желающих преуспеть в нравственном совершенстве.

В число таких обетов, по словам Господа нашего, входит девство: «Не все вмещают слово сие, но кому дано, ибо есть скопцы, которые из чрева материнского родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит» (Мф. 19, 11 — 12).

Добровольная нищета или нестяжание предложены Господом богатому юноше при условии, что тот исполняет все десять священных заповедей: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19, 16-21). Сюда же относится совершенное отречение от собственной воли и послушание духовному наставнику (Мф. 16, 24; Мк. 8, 34; Лк. 9, 23). «Тогда Иисус сказал ученикам Своим: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною…» (Мф 16 24; Мк.8,34; Лк.9,23).

Посвятившие себя исполнению этих обетов называются монахами (от греч. «монахос» — одинокий, отшельник) или иноками.

Монашество имеет три степени. Трехлетний искус, или степень послушника, служит вступлением в монашескую жизнь, чтобы желающие ее испытали прежде свои силы и лишь после этого произносили невозвратные обеты. Послушника, или иначе — новоначального, облекают с установленными молитвами не в полное одеяние инока, а лишь в рясу и камилавку и потому эта степень называется также рясофором, т. е. ношением рясы, дабы в ожидании; принятия монашеских обетов послушник утверждался на избранном пути.

Собственно иночество разделяется на две степени: малый ангельский образ и великий ангельский образ, или схима. Посвящение себя иноческим обетам именуется пострижением. Клирика постригает епископ, а мирянина — иеромонах, игумен или архимандрит. В Номоканоне сказано: «Мирской поп да не постригает монаха, по завещанию, яже в Никеи Святого Собора. Како бо даст иному, его же сам не имать» (гл. 82).

Пострижение должно совершаться в храме самим настоятелем, рядовые иеромонахи могут постригать только по благословению игумена, архимандрита или епископа.

Сообразно обетам послушания, монашествующий в совершенном самоотвержении и смирении должен избрать себе духовного руководителя, называемого старцем, и совершенно предаться его воле. «И аще кто дерзнет пострищи монаха без приимца, сиречь без старца, да извержется» (Номоканон, гл. 79). О «приимце», иначе — восприемнике, который бы принял новопостриженного монаха в послушание и имел бы попечение о его духовном спасении, сказано: «Сей да будет муж боголюбивый, начальник обители…» Иногда в монастырях вместо нескольких старцев назначается один, общий для всей братии, духовник.

Чинопоследования пострижения во все монашеские степени содержатся в Большом требнике.

Последование одеяния рясы и камилавки

После возгласа священнодействующего указано читать Трисвятое, «Отче наш» и покаянные тропари: «Помилуй нас, Господи», потом полагаются две молитвы. В первой иерей благодарит Господа за то, что Он избавил раба сего от суетной мирской жизни и призвал к ангельскому житию. Во второй просит Господа «облецы раба освящения одеждою, целомудрием препояши чресла его, всякаго воздержания покажи его подвижника». По окончании молитвы посвящаемый крестообразно постригается при произнесении слов: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа». Затем на постриженного надеваются, без произнесения слов, ряса и камилавка. Посвященный в рясу называется рясофорным. Ряса — это одежда покаяния’ (греч.:- поношенная, ветхая одежда, вретище). Камилавка (греч.-жар укрощающая) — шапка, укрощающая жар; или по другому толкованию (от греч. «камйлиос» — верблюжий) — шапка из верблюжьего волоса, означающая укрощение, умерщвление плоти. Плат над камилавкою называется «подкапок». Все одежды монашеские своим черным цветом и безыскусностью напоминают о смиренном, уединенном, нестяжательном житии в покаянии о грехах своих.

Пострижение волос совершается, чтобы «отъятием нечувственных власов соотложить и бессловесныя мысли, и деяния и сподобиться восприяти благое и легкое иго Господне и взять крест и последовать Владыке Христу».

Последование малой схимы, или мантии

Чинопоследование пострижения в малую схиму (греч. «то микрон схима» — малый образ) совершается на литургии. При чтении часов, перед литургией, принимающий постриг приводится священнослужителем пред «святые двери», преклоняет здесь колени, затем кланяется братии и настоятелю обители. После этого выходит на паперть, где слагает свои обычные одежды и стоит в преддверии в одной власянице, не опоясан, не обувен, не покровен перед средними дверями из притвора в храм в знак отрешения от мира.

Во время пения антифонов по входе на «Слава, и ныне» поется тропарь: «Объятия Отча отверсти ми потщися, блудно мое иждих житие, на богатство неизследываемое взирая щедрот Твоих, Спасе. Ныне обнищавшее мое да не презриши сердце, Тебе бо, Господи, со умилением зову: согреших, Отче, на небо и пред Тобою».

Братия с возжженными свечами при пении этого тропаря встречает кающегося как блудного сына евангельской притчи. Постригающийся трижды творит земной поклон: пройдя западные двери, в середине храма и перед царскими дверями, то есть перед алтарем. Здесь и совершается пострижение.

На солее, перед царскими дверями, устанавливается аналой, на котором полагаются Крест и Евангелие. Все держат возжженные свечи. Настоятель преподает постригаемому краткое увещание: призывает его отверзть уши своего сердца, внемля гласу Господа, зовущего взять Свое легкое иго и помнить, со страхом и радостью давая обеты, что Сам Спаситель, и Его Матерь, и все Небесные Силы внимают его словам, которые отзовутся ему в последний день воскресения.

Затем он вопрошает пришедшего: «Что пришел еси, брате, припадая к святому жертвеннику и святой дружине сей?» Игумен знает, зачем он пришел, но спрашивает для того, чтобы всем было явно его искреннее желание. Получив ответ: «Желая жития постническаго, честный отче», опять спрашивает: «Желаеши ли уподобитися ангельскаго образа и вчинену быти лику монашествующих?» — «Ей, Богу содействующу, честный отче», — смиренно отвечает послушник; настоятель же одобряет его благое намерение такими словами: «Воистину добро дело и блаженно избрал еси: но аще и совершиши е; добрая бо дела трудом стяжаваются и болезнию исправляются».

Но не довольствуясь добровольным приходом нового подвижника и его первыми признаниями, он приступает с подробным испытанием: Вольною или невольною мыслию приступает к Богу, а не от нужды и насилия, пребудет ли в монастыре и постничестве даже до последнего издыхания? Сохранит ли себя в девстве и целомудрии и благоговении, и в послушании к настоятелю и братии? Потерпит ли всякую скорбь и тесноту жития монашеского ради Царствия Небесного? На все эти вопросы он слышит тот же смиренный ответ, исполненный сознанием своей немощи и упованием на благодатную поддержку: «Ей, Богу содействующу, честный отче».

Затем игумен раскрывает, в чем состоит совершеннейшее житие, и дает благие советы. Он полагает основанием его чистоту, смиренномудрие и совершенное самоотвержение, предостерегает об искушениях, которые воздвигнет на воина Христова враг человеческий воспоминаниями прежней жизни. В пример для подражания он предлагает святых мучеников за веру и Самого Господа, принявшего ради нас зрак раба. В конце еще раз спрашивает: «В сих обетах пребывати обещаешися ли даже до конца живота, благодатию Христовою?» — «Ей, Богу содействующу, честный отче», — звучит ответ.

Игумен молится о нем, вспоминая благоутробие щедрого Бога, сказавшего Израилю: «Аще бы и жена забыла исчадие свое, Аз не забуду тебе»; укрепляет дух нового брата обетованием небесной силы в подвигах духовных и утешения Святого Духа и части святых Антония, Евфимия, Саввы и сущих с ними во Христе Иисусе.

Постригаемый преклоняет колени и склоняет голову, игумен возлагает на его голову книгу (Большой Требник, или Последование пострижения) и читает молитву, в которой просит Господа, признавшего достойными Себе служителями тех, кто оставил все житейское, и показавшего нам различные пути ко спасению, — оградить и этого раба Своего, силою Святого Духа, принять его чистую жертву Богу и с отнятием его волос отнять и всякую похоть бессловесную, сподобив его легкого Своего ига и соблюдения святых заповедей, и сопричтения к лику избранных.

Затем игумен, указывая ему на святое Евангелие, лежащее на аналое, говорит: «Се, Христос невидимо здесь предстоит; виждь, яко никтоже ти принуждает прийти к сему образу; виждь, яко ты от своего произволения хощении обручения великаго ангельскаго образа». Это подтверждает сам постригающийся, и по повелению настоятеля: «Возьми ножницы и подаждь ми я» — трижды подает ему ножницы от святого Евангелия и целует его руку.

Приняв в третий раз ножницы из рук постригаемого, игумен говорит: «Се, от руки Христовы приемлеши я; виждь, кому сочетаваешися, к кому приступаеши и кого отрицаешися». Затем, взяв ножницы от святого Евангелия, постригает волосы на его голове крестообразно, произнося: «Брат наш (сестра наша имярек) постригает власы главы своея во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа». Пострижение волос, отъятие их от головы выражает отложение, удаление помыслов земных, влекущих к миру. При пострижении произносится новое имя монаха. Есть несколько традиций избрания нового имени: по святому этого дня или начинающееся с той же буквы, что и мирское имя постригаемого. Выбор имени зависит от постригающего, ибо оно дается в знак того, что монах полностью отрекается от мира, покорно подчиняется воле игумена, посвящая себя служению Богу. Перечень принятых для монашеского чина имен предлагается в конце Большого требника. Часть из них отсутствует в церковном Месяцеслове, поэтому игумен должен сообщить новопостригаемому день, когда празднуется память его нового небесного хранителя.

При тихом пении всей братии: «Господи, помилуй» начинается облачение нового инока в одежды его чина руками настоятеля, объясняющего постепенно их духовное значение, с призыванием имени Триединого Бога. Сперва надевается хитон (власяница) со словами: «Брат наш облачается в хитон вольныя нищеты и нестяжания».

Затем надевается параман, т. е. четырехугольный плат с изображением креста, носимый на персях или раменах. «Приемлет параман во обручение великого образа и знамение Креста Господня». Параман шнурами, пришитыми к его углам, объемлет плечи монаха и обвивает и стягивает одежду. Параман дается иноку во всегдашнее воспоминание о взятом на себя благом иге Христа, о легком бремени Его, в обуздание и связание всех похотей и плотских желаний. С параманом возлагается Крест, в воспоминание крестных страданий Господа и Смерти Его и в знамение последования Господу, т. е. претерпевания всех скорбей и страданий. Затем он одевается в рясу, одежду, носимую поверх власяницы, и игумен произносит при облачении: «Брат наш (сестра наша) облачися в ризу радования во имя Отца и Сына, и Святаго Духа». Эта одежда черного цвета, как и другие, напоминающая иноку о смерти и плаче, именуется «ризою радования», потому что надевающий ее избавляется от земных скорбей и печалей, вводится в нетленную жизнь, в полное послушание глаголам Господним.

Потом монах при словах игумена: «Препоясует чресла свои силою истины, в умерщвление тела и обновление духа», — надевает пояс, чтобы, крепче стянув свое плотское естество, в бодрости и духовной силе всегда творить заповеди Божии и соблюдать лично данное ему послушание.

Далее он облачается в мантию (п а л л и и), что знаменует обручение ангельского образа. Игумен говорит:.»Приемлет паллий, обручение великого и ангельского образа, в одежду нетления и чистоты». Мантия — знак покровительства Божия, она не имеет рукавов, напоминая иноку, что он не имеет воли творить дела ветхого человека, свободно развеваясь при ходьбе, она напоминает крылья ангела, сообразно монашескому образу.

Затем надевается клобук или камилавка, или «плат камилавки, еже имать покрывало». Впрочем, камилавку новопостриженный мог иметь и раньше, но клобук надевается только при пострижении в малую схиму. (По иному чинопоследованию сперва надевается шлем спасения (кукуль), а потом паллий.) Как воин покрывает себя шлемом, идя на брань, так и инок надевает клобук в знак того, что стремится найти в монашестве укрытие от соблазнов: отвратить очи, закрыть уши, чтобы не видеть и не слышать суеты мирской, «покрывается шлемом надежды спасения и покровом послушания».

Теперь постригающийся в малую схиму обувается в сандалии (каллиги) при возглашении игумена: «Обувается в сандалия во уготовление благовествования мира».

Наконец, постригающемуся в малую схиму дается вервица, т, е. небольшая веревка с многими узлами, или нанизанными на нее деревянными, костяными бусинами, иначе называемая четками. По четкам считают совершенные молитвы и поклоны, положенные монаху по правилу.

Игумен произносит: «Брат наш приемлет меч духовный, иже есть глагол Божий, в всегдашней молитве Иисусовой; всегда бо имя Господа Иисуса во уме, в сердце, в мысли и во устех своих имети должен еси, глаголя присно: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго».

Настоятель с молитвой дает Крест в правую руку инока, напоминая ему слова Христовы: «Рече Господь: аще кто хощет последовати Мне, да отвержется себе и возмет крест свой и да последует Мне». Он дает ему зажженную свечу, с которой тот должен стоять всю литургию, до своего Причащения, у иконы Спасителя, и опять произносит: «Рече Господь: тако да возсияет свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, иже на небесех».

По облачении новопостриженного игумен молится о нем, прося Господа ввести раба Своего в духовный Свой двор, чтобы сопричел к словесному Своему стаду, очистил его мудрование от плотских похотей и дал бы ему непрестанно вспоминать блаженство, ожидающее любящих Бога и распявшихся, житием монашеским, ради Царствия Небесного.

Если пострижение совершается не на литургии, далее возглашается мирная ектения, в которой возносятся моления о принявшем монашеский образ. После возгласа: «Яко свят еси, Боже наш…» поется: «Елицы во Христа крестистеся…»; затем поется прокимен и читается Апостол (Еф. 6, 10 — 17) о духовной брани каждого человека, для которой надо облечься во всеоружие Божие. После пения аллилуйария читается Евангелие (Мф. 10, 37- 38; 11. 28-30), где благовествуется о том, что любовь к Богу должна быть более любви к отцу, к матери. и что тот, кто не. ддет во след за Господом, недостоин Его.

Потом читается краткая ектеиия: «Помилуй нас, Боже». Затем постриженному даются свеча и Крест, а иеромонаху вручается еще и Евангелие. В завершение чина пострижения бывает братское целование при пении стихиры: «Познаим, братие, таинства силу, от греха бо ко отеческому дому востекшаго блуднаго сына, преблагий отец, предусред лобызает». Затем следует отпуст.

Если пострижение совершается, на литургии, то по облачении новопостриженного и цо молитве о нем игумена совершается Божественная литургия обычным чином. Во время причастна духовник берет’у стоящего перед иконой Спасителя инока Крест и свечу и он, приложившись к святому. образу, приобщается святых Божественных Тайн.

Чин пострижения в великую схиму

Принятие великого ангельского образа (греч.- ту мегалу ангелику схйматос», «великой схимы), — это совершеннейшее отчуждение от мира для соединения со Христом (Флп. 1, 23). Последование великого ангельского образа походит на чин пострижения в малую схиму, но совершается с большей торжественностью, строгостью, соответствующей высоте принимаемых обетов.

С вечера в алтарь вносятся ризы желающего принять святой образ и полагаются у подножия, дабы они освятились отблизости трапезы Господней. На утрени в день пострижения поется особый канон, состоящий из молений о приемлющем святой образ. Принимающий схиму вступает в церковь во время малого входа, снимает с головы покров и с ног сандалии, трижды поклоняется земно. После входа с Евангелием произносит отпустительный тропарь дня, потом особые тропари и умилительные, покаянные антифоны: «Хотел слезами очистити моих грехов рукописание, Господи, и прочее живота моего благоугодити Тебе, но враг льстит мя и борет душу мою. Господи, прежде даже до конца не погибну, спаси мя».

«Кто обуреваем и притекаяй к пристанищу сему не спасется? или кто, болезнуя и припадая ко врачевству сему, не исцелеет? Содетелю всех и врачу недужных, Господи, прежде даже до конца не погибну, спаси мя».

«Овча есмь словеснаго Твоего стада, и к Тебе прибегаю. Пастырю доброму, взыщи мя заблудшаго, Боже, и помилуй мя».

Затем настоятель предлагает принимающему великую схиму те же вопросы, какие предлагаются в чине малой схимы: «Что пришел еси, брате? Желаеши ли сподобитися ангельскому образу?» и т. д. и при этом вопрошает: «Отрицаешися ли мира, и яже в мире, по заповеди Господней?»

После испытания пришедшего и молитв о нем настоятель; велит ему трижды подать ножницы и затем постригает его. При пострижении ему дается новое имя. Теперь следует облачение. Одежды, в которые облачается великосхимник, отчасти те же, что носят и иноки малой схимы, только с ними соединено значение более великих обетов. Так, при облачении в рясу настоятель говорит: «Облачится в ризу правды и радования, великаго ангельскаго образа». При облачении в мантию говорит: «Приемлет мантию великаго и ангельскаго образа». Вместо клобука великосхимник надевает кукуль (греч. «то кукулион» — шапочка). Кукуль остроконечен и покрывает голову и плечи кругом, и украшен пятью крестами, расположенными на челе, на груди, на обоих плечах и на спине. При надевании его настоятель произносит:

«Облачится в куколь беззлобия, в шлем спасительнаго упования». Затем возлагается а нала в (греч. — «аналамбанин» — воспринимать) — такой же, как и параман, четырехугольный плат со шнурами, пришитыми по углам, объемлющий плечи схимника и украшенный крестами. При возложении аналава настоятель говорит, что великосхимник восприемлет крест свой на рамех и следует Владыце Христу. Оканчивается чин пострижения в великую схиму целованием мира — братским приветствием.

Если пострижение совершается не за литургией, то после облачения нового схимника следует краткая ектения диакона о его благосостоянии духовном и пение крещального стиха: «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся, аллилуйа», после чего читается Апостол, где святой апостол Павел (Еф. 6, 10 — 17) учит, какова наша духовная брань и как мы должны сражаться. Затем следует евангельское чтение (Мф. 10, 37, 38; 11, 28-30), где Спаситель проповедует самоотвержение и отвержение от плотских привязанностей.

Братия, приветствуя нового своего сподвижника целованием мира, поет: «Познаем, братие, таинства силу: блуднаго сына, от греха востекшаго к отчему дому, преблагий отец, встретив, лобзает и вновь дарует ему познание своей славы, и совершает таинственное с горними пиршество, закалая тельца упитаннаго, дабы мы достойно сожительствовали и предавшему его на заклание, человеколюбивому Отцу, и славной сей жертве — закалаемому Спасу душ наших».

В последовании великого ангельского образа находится еще молитва «во еже сняти кукуль». Как новопросвещенные, после Крещения, в продолжении семи дней должны пребывать при всех богослужениях в белой одежде, так и монахи после пострижения семь дней должны присутствовать в храме в своих одеждах. На восьмой день они всенародно в церкви с молитвою слагают с себя кукуль как принадлежность, отличительную от прочих монашеских степеней, чтобы обратиться к телесному подвигу послушания и ежедневному рукоделию. Потом схимник может по собственному усмотрению надевать кукуль и слагать его с себя по необходимости.

В Большом требнике сказано, что монах после пострижения (малого и великого) должен пребывать в церкви дней пять, упражняясь в чтении, и на это время освобождается от прочих послушаний.

Монах — священник, принявший великую схиму, может литургисать. Архиерей, постригшийся в великую схиму, должен отказаться от епископской власти и управления и остаться до конца дней схимником (схиепископом) (Номоканон, гл. 90).